Священная Летопись

едалеко от деревни Манчестер, в округе Онтарио, штат Нью-Йорк, высится довольно большая гора — самая высокая в окружающей местности. На западной стороне, недалеко от вершины горы, под камнем довольно большого размера, лежали листы, уложенные в каменный ящик. Камень этот был толстый и с наружной стороны посредине был выпуклый, но тоньше по краям, которые были покрыты землей, так что виднелась только его середина.

Расчистив землю, я взял палку и, вставив ее под край камня, с небольшим усилием поднял его. Посмотрев внутрь, я действительно увидел там листы, Урим и Туммим и нагрудный щит; все, как было сказано мне вестником. Ящик, в котором они лежали, был сооружен из камней, скрепленных каким-то цементом. На дне ящика лежали наперекрест два камня и на них — листы и другие предметы.

Я попробовал вынуть их, но это мне запретил вестник, и я снова был уведомлен, что время для извлечения их еще не настало и не настанет, пока не пройдет четыре года с этого дня; и он мне еще сказал, что я должен прийти ровно через год к этому месту, где он встретит меня, и что я должен повторять это, пока не настанет время для извлечения листов.

Следуя полученным мной указаниям, я приходил туда к концу каждого года и каждый раз находил там того же вестника, и получал от него, при каждой нашей встрече, наставления и сведения о помыслах Господа, и о том, каким образом Царство Его будет руководимо в последние дни.

Ввиду того что материальные средства моего отца были очень скудны, нам приходилось работать физически, нанимаясь на поденную и на всякую другую работу, когда нам представлялась к этому возможность. Иногда мы работали дома, иногда — в чужих краях; и этим непрестанным трудом мы могли поддерживать наше довольно сносное существование.

В октябре 1825 года я поступил на работу к одному пожилому господину по имени Иосия Стоул, который проживал в округе Ченанго, в штате Нью-Йорк.

В то время, как я был занят этой работой, я имел квартиру со столом у некоего Исаака Гейла, проживающего в той же местности; и там я в первый раз встретил его дочь, Эмму Гейл, мою будущую жену. Мы повенчались 18-го января 1827 года, в то время как я еще работал у г-на Стоула.

Немедленно после нашей свядьбы я оставил работу у г-на Стоула и, вернувшись к моему отцу, проработал с ним на ферме весь сезон.

Наконец, настало время получить листы, Урим и Туммим и нагрудный щит. Двадцать второго сентября, тысяча восемьсот двадцать седьмого года, я пошел, как обычно, к концу еще одного года, к тому месту, где они хранились, и тот же небесный вестник вручил их мне с наказом, что я должен быть ответственным за них и что если я, по неосторожности или небрежности, упущу их из моих рук, то буду за это отвергнут, но если я буду всеми силами беречь их, пока он, вестник, снова не придет за ними, то они будут охраняться.

Я скоро узнал, почему я получил такое строгое приказание оберегать их и почему вестник сказал, что придет за ними после того, как я выполню все то, что требовалось от меня. Ибо, как только стало известно, что листы находились у меня, были сделаны самые серьезные попытки завладеть ими. Всякие уловки, которые только можно было придумать, были предприняты для этой цели. Преследование теперь еще больше усилилось и стало более ожесточенным, и массы людей беспрестанно следили за каждой возможностью овладеть листами. Но, по мудрости Божьей они оставались в сохранности у меня, пока я не выполнил того, что относительно них требовалось от меня. Тогда, как было условлено, вестник пришел за ними, я вручил их ему, и они находятся в его распоряжении по сей день, будучи второй день мая, тысяча восемьсот тридцать восьмого года.

Волнение, однако же, все продолжалось, и бесконечная клевета не унималась; ложные слухи все время распространялись о семье моего отца и обо мне. Если бы я мог рассказать хотя бы одну тысячную часть их, то это заполнило бы целые тома. Гонение стало до того невыносимым, что я с моей женой были вынуждены покинуть Манчестер и переселиться в округ Сусквегана, штат Пенсильвания. Собираясь в дорогу, мы были до того бедны и так сильно притесняемы, что никогда не вышли бы из этого трудного положения, если бы не нашелся один добрый человек по имени Мартин Гаррис, который пришел к нам на помощь и дал нам на дорогу пятьдесят дрлларов. Г-н Гаррис был жителем городка Пальмира, округ Вейн, штатНью-Иорк, фермер, пользующийся большим уважением.

Эта своевременная помощь дала мне возможность достичь места моего назначения в Пенсильвании. Немедленно по прибытии туда, я начал списывать с листов начертанные на них письмена. Списав значительное их число, я, через Урим и Туммим, перевел некоторые из них, сделав это в промежуток времени между нашим прибытием в дом отца моей жены, в декабре месяце, и следующим февралем.

Однажды в феврале месяце вышеупомянутый Мартин Гаррис пришел к нам, и взяв списанные мною с листов письмена, отправился с ними в город Нью-Йорк. То, что произошло с ним и с переписанным мной материалом, я привожу в его собственном рассказе обо всем происшедшем, как он сам мне его передал по возвращении домой:

«Я поехал в город Нью-Йорк и представил списанные письмена с их переводом профессору Чарлзу Антону, который был известен своими академическими достижениями. Профессор Антон заявил, что перевод был более правильный, чем все другие переводы сделанные с египетского языка, которые он когда-либо видел. когда я показал ему те письмена, которые еще не были переведены, на что он сказал, что это были подлинные египетские, халдейские, ассирийские и арабские письмена. Он дал мне свидетельство, удостоверявшее жителям Пальмиры подлинность этих письмен и правильность перевода тех из них, которые уже были переведены. Я взял это свидетельство и, положив его в карман, почти вышел из дома, когда г-н Антон позвал меня обратно и спросил, каким образом молодой человек узнал о том, что находились золотые листы там, где он их нашел. Я ответил ему, что ангел Божий открыл это ему.»

«Тогда он мне сказал — Позвольте мне посмотреть на это свидетельство.—Следуя этому, я вынул его из кармана и подал ему. Он взял его, разорвал на куски и сказал, что ничего такого, как служение ангелов теперь не бывает, и если я принесу ему листы, то он их переведет. Я сказал ему, что часть листов была запечатана и что мне было запрещено взять их с собой. Он ответил — Я не могу читать запечатанную книгу — От него я пошел к д-ру Митчеллу, который подтвердил то, что сказал профессор Антон относительно этих древних письмен и их перевода.»

Пятого апреля тысяча восемьсот двадцать девятого года некий Оливер Каудери, которого до тех пор я никогда не видел, пришел ко мне в дом. Он мне сказал, что он был учителем в школе той местности, где жил мой отец, и что тот посылал своих детей в его школу, и что он некоторое время снимал квартиру со столом в доме моего отца, где члены нашей семьи рассказали ему при каких обстоятельствах я получил листы, и что он пришел расспросить меня об этом.

Спустя два дня по прибытии г-на Каудери (7-го апреля), я начал перевод книги Мормона, а он стал моим писарем.